Прощённые долги - Страница 23

Воронин понял, что Уссер крепко проиграл. Да, он сумел убедиться, что агент был среди тех пятерых, кто видел эту схему, знал про двойные обшивки на цистернах. И что дальше? Двое из них уже, наверное, покинули Питер. Третий, Обер, здесь, но обострять отношения с ним опасно, особенно если он никакого отношения к утечке не имеет. Ясно только то, что Озирский где-то оперативно добыл схему минирования, план размещения товара в цистернах. Впрочем, кто сказал, что те двое улетели из города? Они могли немного и задержаться, чтобы встретиться с Озирским и передать ему материалы по «Камикадзе».

Всеволод с Андреем ушли, и снова щёлкнул замок. Воронин теперь совсем не завидовал Озирскому, потому что Уссер и Мамедов возьмутся за него всерьёз. Как бывший бригадир рэкетиров, Игорь отлично знал, что сделают с Андреем. Его каким-то образом захватят, отвезут в надёжное место, и там заставят его говорить. На чём сломается этот супермен, точно неизвестно, но он сломается. Уссер, али Мамедов, а особенно Татарин своё дело знают…

– Дарья, отвянь, – одними губами сказал Игорь. – Уже половина седьмого, мне нужно сваливать. Сейчас твоя бабка встанет, и как я тогда выйду?

– Она сейчас не встанет, потому что пила снотворное. Я лучше тебя знаю свою бабку. – Даша тщательно оглаживала его пахнущие гелем волосы. – Игорь, чего ты нос воротишь? Сам же вчера захотел встретиться! Для чего, интересно?

– Для этого самого! – разозлился Воронин. – Для чего ещё я с тобой могу встречаться? О музыке куликать? Три раза трахнулись, и всё мало? Тебе лечиться надо в дурдоме…

Игорь спихнул Дарью с себя и попытался встать, но та острыми ногтями впилась ему в плечи.

– Ага, уже завёл кого-то! Быстро ты, однако, девочек меняешь! Не пущу, пока мы с тобой на посошок не трахнемся. Вот сейчас как заору на весь дом…

– И мамаша с бабкой по инфаркту получат, – спокойно предсказал Воронин. – Мне-то что? Сунул, вынул – бежать. А ты у них единственная гордость, скромница, пианистка, свет в окне! Я-то человек пропащий, а тебе карьеру делать. Ты ж говорила, что скоро на гастроли в Европу поедешь. Так вот, если поднимется скандал, не поедешь ты никуда. На твоё место быстро другие найдутся. В училище же все друг друга подсиживают, а тут – такой им подарок! С бандитом, с рэкетиром спишь – каково? Облико морале твой не подходит для концертов классической музыки. Вот и не посмотришь мир, не купишь шмотки. Как, согласна?

– Ну, Игорёк, миленький, прошу тебя! – Дарья горько заплакала, не обратив никакого внимания на его сенсационные признания. – Не нужно меня закладывать. Я хорошо себя буду вести. Ты ведь хоть немножко любишь меня? Иначе ведь что получается? Мама действительно ничего не знает, она… – Дарья вдруг резко изменила тон, хихикнула, встала на колени и положила руки Воронина себе на бёдра. – Она меня… монашкой считает! Мы по воскресеньям в церковь ходим, за упокой души отца ставим свечки…

– А за брата? – со злостью перебил Воронин, еле сдерживаясь, чтобы со всей силе не врезать этой изнеженной сучке по физиономии.

Животная страсть Дарьи распаляла в нём не любовную страсть, а жажду крови. Игорь изо всех сил боролся с желанием забить её насмерть, потому что в планы Уссера это никак не входило.

– Братец твой сводный, которого зимой прикончили, тоже знаменитый мусор был, качок и настоящий зверь. Я имею в виду Михаила. Ставите за него свечки?

– И за него ставим. Нет, ты дослушай… Я чёрный тюлевый платок надеваю, как полагается, и со свечкой стою перед распятием. А мама… Мама вдруг один раз прослезилась и говорит: «Дашенька, ты как монашка! У тебя такое чистое, задумчивое, отрешённое лицо. Именно такие девушки посвящали себя Богу, потому что сами были безгрешны». Игорь, слышишь? – Дарья буквально давилась от смеха. – Я – безгрешна, я – монашка! – Не выпуская рук Воронина, она стала водить ими по своему телу. – Я – монашка, я – монашка! Трахни монашку – сам святым станешь!..

* * *

Игорь чуть действительно не придушил Дарью за то, что она так и не выпустила его, не позволила немедленно бежать к Уссеру. Ярость превратила мышцы в камень, и он едва не сомкнул пальцы на тонкой шее чернявой сучки. Он представил, как гогочка в детстве ходила в музыкальную школу, за ручку с бабушкой, которая несла нотную папку. Почему-то именно это видение доводило его до припадка. В глазах стоял кровавый туман, и от невозможности исполнить то, чего желало всё его существо, бешено колотилось сердце, тряслись руки.

Дашка преспокойно заснула опять, а Игорь, клацая зубами, выбрался из ненавистной постели. Несколько секунд стоял, нависая над спящей, как скала, а потом закусил губу до крови и стал поспешно одеваться. Он собирал по всей большой комнате разбросанные вещи, мысленно ругая всех, включая своего шефа. И в то же время понимал, что безнадёжно опоздал. Озирский и Грачёв давно на Литейном, а приказ задержать состав уже передано в Азербайджан. Только бы успеть оказаться у Уссера с Мамедовым раньше, чем они узнают об этом от кого-то другого!..

Не с первого раза попав в рукава, Игорь напялил свою клубную куртку, потом завязал шнурки на кроссовках и на цыпочках вышел в коридор. Как открывается замок, Дарья показала ему ещё при первом посещении.

В другом конце коридора скрипнула дверь, и Игорь моментально встал боком к стене. Потом, не дыша, нащупал щеколду и поднялся на полочку с обувью, закрыл дверцу. Седоволосая пожилая дама в очках, с завивкой и укладкой, в бархатном голубом халате до пола, остановилась как раз на том месте, где только что был Игорь. Она поискала что-то в своей сумке, щёлкнула затвором кошелька, пошуршала лекарственными упаковками. Потом громко позвала: «Лариса! Лариса!» и, не дождавшись ответа, ушла в комнату, размещавшуюся по диагонали от Дарьиной.