Прощённые долги - Страница 37

– Пока не знаю. К тому же, часто забирают не самого должника, а его жену или детей. Получается натуральная дань, не находишь? Сейчас сворачивай на Васильевский, и я буду показывать дорогу. Галанова часто ночует в редакции. По крайней мере, сегодня точно там осталась.

Минут через семь они завернули в кромешную темноту, которую с трудом пробивали фары «Жигулей». Едва не врезавшись в круглый помойный бак, Грачёв затормозил. Неизвестно ориентируясь в сыром колодце двора, где было ни зги не видно. Андрей взял друга под локоть и повёл в подвальчик.

– Что это за дыра, блин? – Всеволод едва не растянулся на брошенной сюда из окна дынной корке.

– То самое агентство, что держит в поле зрения весь высший свет Питера, – засмеялся Андрей.

– О, мама мия! – Грачёв снова едва не врезался лбом в угол узкого коридора. – Я всегда считал, что вижу отлично. Теперь засомневался в этом. Тут вообще-то свет зажигается?

– Одну минуту, сеньор, мы уже на месте!

Андрей пихнул ногой обитую железом тяжёлую дверь, которая отлетела, как пушинка. В заваленной бумагами комнатушке, при тусклом свете зелёной настольной лампы. Сидела худая старуха с папиросой в зубах и печатала на допотопной машинке с нестандартным расположением клавиш.

– Привет! – сказала старуха, отчего папироса у неё во рту закачалась. – Уже прошла полночь, настал новый день, потому я и здороваюсь.

– Надин, дорогая, я хотел бы… – непривычно вежливо начал Озирский.

Старуха резко оборвала его:

– Не дам!

Грачёв хотел назвать себя, так как находился не в притоне торчков, а в официальном агентстве. Они с Андреем решили навести тут справки относительно матери Бена Палеева.

Андрей мгновенно утратил галантность и по-шпански процедил сквозь зубы:

– Дашь!

– Не дам! – Надин сунула папиросу в пепельницу, встала, упираясь кулаками в бока. – И только попробуй сунься!

– Мы же с тобой вчера договорились, любовь моя, – заворковал Озирский, обращаясь к этой бабе-яге. – Подобное поведение сильно вредит тебе в моих глазах. Всеволод, заходи, не обращая внимания. Она сейчас перебесится.

– Ишь, намылился! – продолжала ругаться ведьма. – Больно легко ты хочешь заполучить Надин Галанову! И не думай, что твоя физиономия неотразима. Мне она нисколечко не нравится! – Старуха сердито фыркнула и вдруг расхохоталась, сверкая металлоломом во рту.

Озирский расплылся в добродушнейшей улыбке.

– Перестань ёрничать, дорогая! Я только что рекомендовал тебя своему другу как супер-репортёра, а ты что несёшь? Да он решит, что у тебя крыша поехала, и правильно сделает. А у нас, между прочим, важное дело к тебе. Про Кривопляса ничего нового пока не могу сообщить. Но обещаю, что как только ситуация прояснится, сразу же поставлю тебя в курс дела.

Грачёв тем временем давился от смеха, отвернувшись к стене, потому что, наконец, всё понял. Ему очень понравилась хулиганистая старушенция, похожая на морщинистую девочку.

– Какое дело-то? – Надин, всё ещё корча рожи, понемногу настраивалась на серьёзный лад.

– Люди в городе действительно пропадают… – начал Андрей и тут же хлопнул себя по лбу. – Да, познакомьтесь! Капитан, но в самом ближайшем будущем майор милиции Всеволод Грачёв. Корреспондент агентства светской хроники Надин Галанова. Мы с Севычем сослуживцы, так что прошу любить и жаловать.

– Очень приятно! – Надин стала беспорядочно сгребать бумаги, имитируя наведение порядка в своей берлоге. – Кофе подать?

– Нет, мы и дома перекусим.

Озирский, расстегнув куртку, устроился на шатком стульчике. Грачёв нашёл себе место на изрезанном лезвиями кожаном диване.

– Так вот, Кривопляс, возможно, говорил чистую правду. Пошла целая серия непонятных исчезновений. О последнем из них мы узнали уже после того, как ты уехала из гостиницы. Сейчас мы разговаривали с дружками пропавшего парня и получили кое-какие сведения. Нам бы хотелось их перепроверить. Дело не терпит отлагательств, потому что тут может быть убийство.

– Андрей говорит, что вы хорошо знаете городской бомонд, – вступил в разговор Грачёв. – Я бы хотел узнать об одной женщине.

– Страсти-то какие! – воскликнула Надин, вытаращив светло-карие, в точечку, глаза. – Мальчики, да я же ночью спать не буду. Кто вас интересует?

– Некая Палеева. Есть у вас такая в картотеке?

– Есть, – без запинки ответила Надин. – Бывшая интерша, то есть валютная проститутка. В спецуре от неё до сих пор заворот кишок. На её имя неизвестно кем куплено несколько комиссионных магазинов. Махровая спекулянтка, но нынче таких называют деловыми людьми. В сорок лет носит мини, красится блондораном. Волосы носит распущенными, до пояса, злоупотребляет косметикой. Понятно, прошлое не отпускает. Какая конкретно подробность о ней нужна? – Надин сплюнула в платок.

– У неё есть дети? – Грачёв тронул Андрея за локоть.

Тот, задумчиво изучавший стеллажи со скоросшивателями и папками, повернулся и вопросительно посмотрел на Надин.

– Дети? Вот так, навскидку, не скажу. Одну минуточку! – Галанова поправила очки, высморкалась и стала рыться в ворохе бумаг. – Палеева, Палеева… Сука затраханная! Представляете, в фавор входит! Собираются её по Центральному телевидению показывать как пример для молодёжи. Значит, так жить и нужно. До тридцати пяти лет на клиентах кататься, а потом – спекулировать в своё удовольствие и под надёжной крышей. Ага, вот! Палеева Людмила Константиновна, пятьдесят первого года рождения, приехала сюда из Донбасса. Кличка – «Галушка». Официально замужем не была, но имеет двух дочерей от разных отцов. Первая, Гизелла, мулатка, ей шестнадцать лет. Тогда Галушка ещё с неграми ходила. Вторая – от японца, Вирджиния. Этой только восемь. Между прочим, симпатичная барышня, я её один раз видела…