Прощённые долги - Страница 51

Матвей слегка опешил, увидев, что убит и его кореш Чолин. Он сначала решил, что обознался, и недоверчиво взглянул на задранный вверх подбородок с глубокой бороздкой, на распахнутую, покрытую татуировкой грудь. Да, это был Серёга Чолин – его наколки Матвей хорошо знал.

Али Мамедов указал на трупы мундштуком:

– Сейчас вместе с Шипшиным забери этих, отвези к себе и зарой. По возможности, в одной яме с Авериным. Пусть лежат вместе. – Мамедов опять посмотрел на Лизу. – Завтра ты мне будешь нужен вечером, и на всю ночь. Я дам тебе знать немного позже. Всё, вытаскивайте их. Брезент возьмите на веранде.

Лобанов выслушал, не переставая жевать. Потом. Выглянув на веранду, позвал:

– Олег!

Вбежал бородатый недоросль, суетливо расстелил брезент. Потом стал кромсать его ножом, чтобы завернуть каждый труп отдельно. Матвей швырнул ему верёвки. Время от времени о сам присаживался на корточки и помогал своему подручному.

Мамедов, наблюдая за ними, зловеще предупредил:

– И чтобы с бабами своими про это… Обоим языки вырву, если такие слухи пойдут!

Лобанов затянул узел на ногах Чолина, чувствуя, как губы трясутся то ли от страха, то ли от горя. Потом взвалил обмякшее тело дружка на плечо и понёс к стоящему за летней кухней грузовику – ЗИЛу с голубой кабиной и кузовом-фургоном. Когда возвращался обратно в дом, разминулся с Шипшиным, несущим мёртвого Брастислава Рогозина.

– А девка-то красивая, молоденькая. Девку-то за что? – Лобанов вытер лицо рукавом куртки. – Чоля… Как же ты так, Серёга?

Матвей остановился у двери и услышал голос Мамедова:

– Так и доложи шефу – исполнители ликвидированы. Озирский на крючке. В пятницу, в одиннадцать вечера, мы будем у стеклотары на Смирнова. Он приедет сюда добровольно, надеясь увидеть сына профессора Аверина. А уж дальше – дело техники. Главное, Павлик, уже позади. И не смотри на меня, как сова из дупла – утомляешь…

Лобанов, ни на кого не глядя, вернулся в комнату, поднял Лизу. Но не перекинул её через плечо, а взял под спину и под коленки. Почему-то ему казалось, что девушка ещё жива, и даже дышит. Впрочем, мог выходить воздух из лёгких – многие покойники «вздыхали», когда их переворачивали. Во рту пересохло, сердце билось в горле и даже в голове. Матвей едва не налетел на Шипшина, который поджидал его у крыльца.

– Иди, давай, заводи мотор! – прорычал Лобанов.

Даже сквозь брезент он ощущал теплоту человеческого тела. И от того, что лицо девушки было закрыто, Лобанова била дрожь. Он много раз таскал в машину трупы, но никогда раньше не замечал, как это страшно. Ведь Матвей слышал из-за двери приятный девичий голос. И ему не пришло в голову, что гостью через пять минут убьют. А Серёга Чолин чем им помешал? Он же всегда работал на Шурдута, а потом и на Мамедова, верой и правдой служил им. Бывший землекоп с кладбища, он перешёл на более тёплое местечко. И вот чем дело кончилось…

Лобанов захлопнул дверцу фургона и вскочил на подножку кабины. Шипшин уже сидел за рулём, тоже зелёный со страху. ЗИЛ тронулся, раскачиваясь в разные стороны, и выехал с участка в берёзовую рощу. Потом, рыча, дал задний ход, и из-под колёс полетела грязь. Матвей подставил лицо под не по-сентябрьски тёплый ветер. Из леса пахло прелой листвой, близким дождиком и чуть-чуть болотом. Уже совсем стемнело, и вряд ли кто-то мог им помешать выполнить приказ Али Мамедова.

– Слушай! – Матвей повернулся к Шипшину. – Нас ведь самих загребут не сегодня-завтра. Кореша шепнули, что под меня аж на Литейном копают. И завтра днём ещё добавят – вроде как скрытой камерой нас засняли. Вот так, фраерок. Ты же у нас умный, вот и шеруди рогами. Что делать-то будем?

– А никак нельзя того… перехватить?

Шипшин наконец-то зажёг фары. Дачные домики стояли пустые, без огней, хотя было по-летнему тепло. Листва ещё оставалась густой, и её лишь немного тронуло желтизной.

– Не-е, никак! – Матвей сплюнул в окно. – На инкассационной машине повезут. Там охрана с оружием.

– Проблема. – Шипшин почесал переносицу и чихнул.

– Будь здоров! – Лобанов задохнулся от привычного ранее запаха бензина. – Вот и я не знаю. Но сидеть и ждать, пока меня так же прикончат, тоже не хочу.

– Али же говорил, что выручит, – робко напомнил Шипшин, переключая скорость.

Вдали, по шоссе, пронеслась одна машина, портом – другая. За ними проследовал автобус, который ходил от вокзала в хозяйство «Сады».

– Хрена он тебя выручит! – бешено сказал Лобанов. – Лишних свидетелей уберут, и баста. Или в «Крестах» нас с тобой заделают, чтобы мы следакам этих дубарей не слили. Сами должны дёргаться, чтобы выжить.

– А что тут поделаешь? – грустно спросил Шипшин, одной рукой доставая из кармана платок и вытирая нос.

– Что, студент, засопливился? Не твоё, видно, дело – землицу кидать…

– Да ну, Матвей, в самом деле! Ты знаешь, у кого эти материалы? Про липовые надгробья?

– Не знаю, – отрезал Матвей и отвернулся от Шипшина.

На самом деле ему было достоверно известно, что ещё не переданная часть материалов находится в гостиничном номере, у Андрея Озирского. А что, если?.. Лобанов даже перестал дышать, вспомнив подслушанные слова Мамедова. Значит, Серёгу и юную парочку сделали, чтобы они не рассказали чего-то Озирскому. Вроде бы, его хотят заманить в дом, где якобы сидит какой-то парень, которого надо выкупить.

На самом же деле… Аверин, Аверин… Доходяга, торчок. Матвей хоронил его в начале этого месяца. Всё лицо у трупа было разбито в кровь, даже волосы склеились. Заворачивали его в брезент второпях, в темноте, а потом закопали на одном из пригородных кладбищ. Матвей тогда уронил в яму фонарик, не нашёл – потому и запомнил.