Прощённые долги - Страница 61

Отворив, Наталья появилась на пороге своей шикарной квартиры в купальном, белом в алую полоску, халате. На голове у неё был накручен тюрбан, а лицо густо намазано каким-то розовым кремом. На ногах у неё сверкали восточные тапочки с загнутыми носами, совершенно не идущие к этому халату.

– Дай войти-то! – Матвей плечом вклинился в щель плечом. – Ты одна дома? Или кто-то есть?

– Я в таком виде гостей не принимаю, как ты знаешь! – с досадой сказала Наталья. – Из ванны меня вытащил, придурок! В чём дело-то? Мне через три часа в гостиницу ехать…

– Ничего, сойдёшь, – сквозь зубы сказал Матвей. – А чего приехал? Да вот дело-то какое… – Он вытащил пачку «Столичных», без разрешения закурил. – Мужа твоего бывшего собираются прикончить. Тебя это колышет или нет? Ты ведь, помнится, в ресторане каялась, жалела его. Не знала, как вину загладить. Теперь прошёл заскок или нет? Хочешь ещё Андрею помочь? Или это так, для романтики говорила?

– Прикончить? – Наталья между делом быстро стирала с лица крем, чтобы не выглядеть смешно. Не накрашенные её глаза выглядели вовсе не так заманчиво, а треугольная мордашка побледнела. – Андрея? Откуда ты взял это, Мотя?

– Откуда бы ни взял, правду говорю! – всё так же, полушёпотом ответил Лобанов. – Мне уже нельзя в ментовку ехать, могут по дороге замочить. За мной «хвост» пустят вот-вот, потому что Ювелир, падла, решил на меня всехние дела повесить. А сообщить на Литейный про всё это обязательно нужно, поэтому езжай ты. На денёк пропустишь свой отель, не рассыплешься. Один раз предала Озирского, так хоть сейчас выручи его. Я-то уже приговорённый, а про тебя они пока, думаю, не вспомнили. Да и вряд ли Ювелир подумает, что ты своего бывшего спасать будешь…

Матвей вдруг сполз по стенке, уселся на пол и вцепился пальцами в спутанные волосы.

– Погоди… Посижу немного тут, у тебя и пойду. Ладно, что до тебя добрался – уже свезло. Не хочу у тебя подыхать, да и собираться тебе нужно. Его, Андрея-то, к одиннадцати зовут на «стрелку», на Смирнова, а ехать туда ему никак нельзя. Не вернётся он оттуда – век воли не видать! Езжай так быстро, как только сможешь. Послушай меня немного, чтобы растолковать всё смогла ментам!

– Да говори же, говори, блин! – Наталья, не снимая тюрбана с головы, провела Матвея на кухню, усадила за хорошенький овальный столик. – Телись, в натуре! Кто его убить-то хочет? Ювелир? Почему, интересно?

– Значит, есть причина.

Матвей смотрел на довольно-таки просторную, десятиметровую кухню, обставленную по лучшим заграничным каталогам, но ничего по этому поводу не думал. Среди всей этой глянцевой прелести амбал в грязном камуфляже смотрелся совсем уж нелепо, но ни сам Лобанов, ни Наталья сейчас этого не замечали.

– Ты Ювелира-то знаешь лично?

– Знаю, конечно! – Наталья присела напротив. – Слушай, может, выпьешь чего-нибудь? Умыться хочешь? Ты на себя-то посмотри! Я быстро всё сделаю…

– Да некогда мне умываться! – взорвался Лобанов. – Вот бабы, суки. Только бы им прихорашиваться! Каждая минута сейчас дорога, понимаешь? На том свете и такой сойду, ты обо мне не печалься. Значит, с Ювелиром ты знакома? Спала, что ли? – не стал стесняться Лобанов.

– Нет, хотя не отказалась бы, – так же откровенно ответила Фея. Они с Лобановым, сами того не замечая. Пересыпали свою речь самым грязным матом. – Он недавно в «Прибалтийской» гулял, вместе с одесскими своими кентами и племянницей. Хотел меня снять, уже за столик пригласил – так Элеонора, племянница, помешала. Я ж знаю, что Ювелир – клиент щедрый, ласковый, никогда не обидит. Да, видно, не судьба. Он Нору любит очень, перечить ей не хочет. Почему-то я не показалась ей, не знаю. Короче, не заработала от щедрот Ювелира. Да, точно! – Наталья аж подпрыгнула на табуретке, вспомнив о чём-то. – Ко мне же его парень приходил, Пашка Шурдут. Сперва подбивал клинья насчёт романтического ужина для своего босса – когда Элеоноры с ним не будет. А после вдруг об Андрее заговорил – почему развелись, не хочу ли отомстить и так далее. Я ответила, что во всём сама виновата, и мстить не собираюсь. С этим связано, да? – Наталья испуганно смотрела на Матвея. – Чего ж вдруг Ювелиру потребовалось Андрея-то кончать? Без него, что ли, ментовка гигнется? Захотят, так и другие Ювелира посадят…

– Может, и гигнется, – серьёзно сказал Лобанов. – По крайней мере, такой, как сейчас, уже не будет. Всего я тебе рассказывать не стану, да и времени нет. Знай только, что муж твой бывший – не простой мент, не как другие. От него там очень много зависит, в их работе. Пропади он куда, и ОРБ станет трудно. А Ювелиру, наоборот, очень даже хорошо…

Заросший подбородок Лобанова дёргался, а в углах глаз выступили слезинки. Ему хотелось скорее рассказать обо всём Наталье и уйти, уехать подальше, забиться в какой-нибудь лесок. Здесь рядом Сосновка, но почему-то вспомнился Шуваловский парк. И потянуло туда – теперь уже навсегда.

Несчастная вся их семья оказалась – отца убили в пьяной драке, а перед этим мать, ещё молодая, умерла от родов. Мачеху он искалечил сам, а одна из сестёр отравилась каким-то ядовитым корнем из-за несчастной любви. Потом Нинка, бывшая супруга, под машину угодила на шоссе, когда в посёлок с работы возвращалась. Наверное, и у сына будет страшная судьба – если его проклятый отец сейчас же не сгинет.

– Наталья, ты меня сейчас пять минут послушай! А потом сразу же садись в свою «тачку», езжай на Литейный, – глотая слёзы, попросил Лобанов. – Раньше этим отделом рулил Горбовский, а теперь Петренко. Запомнила? Скажешь, что хочешь с ним поговорить об Андрее. Слышишь, что очень срочно! И передашь всё, слово в слово. Пусть кенты выручают его по-быстрому. Совсем мало времени осталось, а столько ещё сделать надо. Слушай! – Лобанов понизил голос, хотя рядом никого не было. И заговорил, не отпуская Натальиной руки, глотая слова, откашливаясь и путаясь.