Прощённые долги - Страница 81

Из дома вышли ещё пятеро мужчин – все в тренировочных костюмах и кроссовках на босу ногу. Филипп, отворачиваясь от них, поднёс к губам Калинина крышку от термоса.

– Пейте, Аркадий, осторожно. Вот, молодец какой! Ничего, что пролилось, я всё вытру. Вам тут что, кино или как? – обратился Обер к обступившим их людям. – Сказали хоть диспетчеру, что здесь огнестрельное ранение грудной клетки? А-а, да и вы и слов-то таких не знаете…

– Сказали, сказали! – высунулась моложавая ухоженная брюнетка в плаще с укороченным рукавом. – Стация-то рядом, но, говорят, с бензином плохо. И водителей недокомплект.

– Звоните ещё раз! – Готтхильф скрипнул зубами. – Останьтесь только двое. Желательно, мужчины. Всеволод, что ты выяснил?

– Выяснил, что Аркадий с Андреем прибыли сюда почему-то в десять, а не в одиннадцать. Видимо, потому мы и не успели к самому интересному…

– В десять? Ну и ну! – Филипп отнял от губ Калинина крышку, куда перед этим плеснул бренди. – Вам лучше? Правда? Вот и отлично. Сейчас вас заберёт «скорая». Надо везти в Академию, там лучше всего помогут.

– Я вас прошу… – Глаза Аркадия заблестели и беспорядочно задвигались. По лицу потёк пот, размазывая грязь. – Андрей уехал на ЗИЛе с голубой кабиной и фургоном. – Он наморщил лоб, вспоминая. Потом медленно, обдумывая каждую букву и цифру, продиктовал номер. – Одного звать Али Мамедов, другого – Павел Шурдут. Они сказали, что мальчишка у них, в ломках. Держат его где-то в Белоострове. Встреча была назначена на одиннадцать, но отец мальчишки сказал, что ему велели перенести на десять. Али Мамедов не захотел, чтобы я с ними ехал. А Андрей сел в фургон, вместе с Мамедовым. Шурдут за рулём, в кабине…

Ни Филипп, ни Всеволод не заметили, как подъехала «скорая». Жильцы, которые и не подумали расходиться, бросились открывать дверцы, наперебой объясняя врачу, что здесь произошло. С другой стороны, от Омской улицы, подрулила милицейская «Волга».

Обер, заметив мусоров. быстро поднялся на ноги и качнулся назад. Встал так, чтобы его лицо попало в тень. Из «скорой» вынули носилки, и врачиха занялась Калининым. Милиционеры продирались сквозь обступившую их толпу любопытных, отыскивая тех, кто обнаружил раненого. Готтхильф, не дожидаясь, пока его рассмотрят, как следует, шагнул в кусты.

– Не задерживайся. Нам сейчас надо ехать, – шепнул он напоследок Грачёву. – Времени в обрез. Так что жми в темпе вальса. Я по дороге всё объясню. Жду в машине.

Всеволод наклонился над Аркадием, которого два мужика несли к жёлтому микроавтобусу с красными крестами, и ободряюще улыбнулся ему. Врачиха шла рядом, не выпуская руки раненого. Она только что связалась по рации с клиникой военно-полевой хирургии и получила положительный ответ.

– Аркадий, ты не беспокойся, – говорил тем временем Грачёв. – Мы всё сделаем, разберёмся. Выздоравливай скорее!

– Не успеете!.. – Калинин перекатывал голову по светло-серому брезенту. Даже в темноте были видны капельки пота на его щетинистой верхней губе.

– Успеем! – уверенно сказал Грачёв. А потом, выполняя наказ Готтхильфа, отступил назад, смешался с толпой.

Носилки скрылись в машине, дверцы захлопнулись. Врачиха уселась рядом с водителем, и микроавтобус поехал по пустырю к Ланскому шоссе. По счастью, на Всеволода сейчас никто не обращал внимания. Милиционеры беседовали с Аней и Серёжей Кирилловыми, а рядом, то и дело встревая в разговор, суетилась их мать. Те две бабки, очкастый субъект в плаще и пижаме, ещё какие-то их соседи во всё горло обсуждали невероятное событие.

Очкастый брызгал слюной и махал руками, указывая то на «стекляшку», голубеющую невдалеке, то на свой дом и балкон.

– Вы видите, как окна низко расположены? И вон из того притона шпана под газом вокруг бродит всё время. Того и гляди, в квартиру залезут, и ладно если только ограбят! Всю ночь они орут, а утром на работу вставать…

Очкастый, почёсывая волосатую грудь, шлёпал губами. Остальные жильцы были настроены не менее решительно.

– Так я и знала! Так и знала! – горячилась бабка в «мыльницах». – Цельными ночами шатаются вокруг дома тёмные люди. Мы давно боялись, что резьба начнётся. И вот вам – пожалуйста! Скоро нас всех тут перебьют… Парень-то, небось, тоже пьяный был?

– Не пьяный, гражданка, откуда вы взяли? – успокаивал её старший лейтенант. – Пожалуйста, потише, я свидетеля из-за вас не слышу. Разойдитесь по квартирам, особенно те, кто сам лично ничего видел. Сейчас следственная группа приедет, и нужно будет осматривать место происшествия. А вы так уже затоптали, всю картину смазали. Так что не мешайте работать, лучше спать идите. Насчёт этой точки я всё понял. Постараемся принять меры, насколько это возможно…

* * *

Всеволод тем временем уже нырнул в чёрную «Волгу». Не успел он захлопнуть дверцу, как мотор взревел, и Готтхильф лихо развернулся прямо на пустыре. Выехав на Ланское шоссе, он очень быстро набрал скорость, и под железнодорожной насыпью машина пронеслась, выжимая под сто километров. Грачёва швыряло то вперёд, то назад, и он несколько раз едва не прокусил себе язык.

– С-суки, столько времени потеряли! Уже двенадцать, начало первого. Ладно, что трасса опустела. Понадеемся на удачу – больше-то всё равно не на что!

Не признавая никаких правил, Обер гнал бешено ревущую «Волгу» по проспекту Энгельса к Выборгскому шоссе. Он то и дело косился на светящийся циферблат наручных часов и смачно, в охотку, матерился. Грачёв между делом отметил, что многих слов он вообще никогда не слышал.