Прощённые долги - Страница 83

– Как видишь, «шинковки» наши. АКМ-74. У него пули нестандартные, калибра 5,45, со смешённым центром.

– Это хорошо, – одобрил Всеволод. – Раненых не будет.

– Познакомьтесь, – сказал Готтхильф, отступая от «Волги». – Тим Крафт, Всеволод Грачёв. Прошу любить и жаловать. Сейчас вы там побратаетесь, ребята.

Представленные пожали друг другу руки, и Тим уселся назад. Он швырнул рядом с собой автомат и шнурком привязал финку к запястью. Всеволод отметил, что брат на Филиппа не похож – ни лицом, ни характером. Вообще удивительно было, что такой миляга шастает по ночам с боевым оружием. Улыбчивый, с ямочками на щеках и смешным крупным носом, Тим сразу же влился в их маленькую компанию и занял в ней своё место. Теперь Грачёву казалось, что именно этого человека им с Филиппом до сих пор не хватало.

Филипп прыгнул за руль, вывел машину на шоссе и снова рванул вперёд. Потом, насладившись произведённым эффектом, решил кое-что пояснить.

– Тиму я всё рассказал, тебе тоже. Ещё вопросы есть? А то скоро уже Белоостров…

– А почему, прости великодушно, такой странный прикид? – не выдержал Грачёв. – Это обязательно нужно?

– Ничего обязательного в мире нет, – философски заметил Обер. – Скажем так – очень желательно. Удивился ты, удивятся и они. Этих секунд нам хватит. А форма настоящая, правда, ещё довоенного образца. После тридцать девятого года Хьюго Босс разработал другую – жемчужно-серую. Такую достать не удалось, хоть я и пытался. Контрабандой из ФРГ привезли несколько лет назад. Гауптман Крафт, вам всё ясно?

– О, да! – со смехом ответил Тим.

Всеволод не заметил, чтобы он очень горевал по супруге. Наверное, на седьмом небе от счастья, раз освободился от горькой пьяницы.

– Давайте-ка музычку послушаем, – вдруг предложил Филипп. – Мы уже в Дибунах. Как раз успеем расслабиться. Здесь перегон небольшой. И там нужно немного проехать до «баньки».

Он включил автомагнитолу, и Всеволод опять удивился. Пел «Наутилус помпилиус» – «Я хочу быть с тобой». Почему-то именно эту песню Грачёв никак не ожидал услышать в такой компании.

Твоё имя давно стало другим.
Глаза навсегда потеряли свой цвет…

– Который час, Филипп? – спросил Тим, поставив в имени брата ударение на первый слог.

– Десять минут второго. Твои что, встали? – Готтхильф явно хотел слушать песню, потому и говорил раздражённо.

– Хочу подрегулировать, – невозмутимо ответил Крафт, словно ехали они на смертный бой, а на весёлый пикник.

Пьяный врач мне сказал —
Тебя больше нет.
Пожарный выдал мне справку,
Что дом твой сгорел…

– Я ставлю «тачку» за поворотом! – Готтхильф уже здорово возбудился. Хищный блеск его глаз покоробил даже не менее взволнованного Грачёва. – «Банька» стоит в самом конце улицы, с двух сторон окружена лесом. Первый пост, два человека, всегда прохаживаются вокруг забора. Поскольку сначала шуметь нам негоже, снять их надо пером. Всеволод, ты как, не передумал ещё?

– А почему я должен передумать? – пожал плечами Грачёв. – Снимем, как миленьких. У меня особый способ имеется – ещё отец научил. На манекенах, правда…

– Интересно, – заметил Филипп. – Посмотрим, как это выглядит. Потом Тим машину подгонит, когда всё будет кончено. Если удачно уберём первый пост, дальше станет легче и труднее. Запомните оба – у нас фора на две-три секунды. Тим, когда мы войдём в дом, ты встанешь под окнами. Тебе надо следить за тем, чтобы ни один гад не ушёл, не махнул через забор в лес. Впрочем, Тим-то уже давно опытный. А тебе, Всеволод, я ещё раз напоминаю – никаких сантиментов. Женщины, дети, кто угодно – стреляй! Иначе они убьют нас всех, и Андрея тоже. Впрочем, детей там до сих пор не бывало, а вот разных сучек полно. Будь очень внимательным – там комнаты, веранда, мансарда. Отовсюду могут выскочить «быки». Во все глаза следи, чтобы они напоследок не прикончили Андрея. Понял? Ладно. Вижу, что учить тебя уже не нужно. – Готтхильф выключил автомагнитолу.

В наступившей тишине он затормозил, остановил машину. Они с Тимом перекрестились двумя пальцами влево, и лица их были при этом суровыми, сосредоточенными.

– С Богом! – в два голоса сказали братья, правда, по-русски.

Всеволод, подумав, тоже осенил себя православным крестом, чтобы не выделяться из коллектива. Бабка по матери тайком окрестила его на Украине, и Михаил Иванович узнал об этом лишь через много лет, когда тёща уже умерла.

Все трое взглянули друг на друга, молча обнялись – ведь могли больше не встретиться. Потом оставили «Волгу» в кустах и пошли по тропинке в лес. Возглавлял колонну Готтхильф, за ним следовал Грачёв, замыкал Крафт. Они двигались молча, с интервалом в полметра, перешагивая через корни деревьев и канавы. Потом вывернули к заборам и дачным домикам. Посёлок был то ли пустой, то ли погружённый в глубокий сон. Жаркая, сухая, почти южная ночь напомнила Грачёву родные места, и он постарался поскорее сбросить с себя наваждение. Чтобы не шуршать песком, они шли по траве.

Видимо, так же поступили и дозорные, которые выплыли из мрака неожиданно, едва не столкнувшись с противниками. Но Готтхильф всё успел сделать знак своим, и они моментально замерли. Похоже, он среагировал вовремя, потому что часовые ничего не заметили. Они приближались к тому самому кусту, за которым притаилась их смерть.

Обер кивнул Всеволоду. Тот, перехватив финку пальцами за холодное гранёное лезвие, прищурился и метнул её прямо в шею часового. Дебют прошёл удачно, потому что бандит, который шёл вторым, рухнул на тропинку, обливаясь кровью. Филипп восхищённо посмотрел на Всеволода и показал пальцем на первого дозорного.